Проза

Арабская девушка берёт в руки букет, помещает его на дно глубокой вазы,
заливает водой, так, что стебли закрываются полностью и даже бутоны
ярко-голубой ромашки остаются под слоем воды. В воде начинает белой
слизью опускаться на дно трупный цветочный яд, рисуя неправдоподобные
сюжеты и иероглифы.
Арабская девушка отстригает с головы немного волос и кидает их в вазу
со цветами, про себя она читает молитву об исполнении её предназначения,
о котором всё уже давно известно с детских лет и осталось, всего на всего,
увидеть настоящий снег, падающий с потолка мечети.
Арабскую девушку никто не понимает. Она боится отца и пророка, а матерью
её не наделили, ей некому молиться, кроме как самой себе мёртвой. И она
молится с загадочно-смиренной улыбкой на лице и с широко открытыми глазами.
Она видит мир, но не замечает изменений, ни лета, ни весны, ни зимы, ни
осени, только вторники, потому что по вторникам она ориентируется по солнцу
и тогда она может сделать выводы о соответствии звуков своей молитвы скорости
ветра, который понёс бы её слова, если бы она читала вслух, но она молчит.
Арабская девушка не читает и не пишет, ей не для кого писать, а читать ей
не зачем, потому что она не видит ничего, кроме слов.
Арабская девушка рисует в уме картины, только картины её как миражи в пустыне,
окликнет её кто-то, и летят из рук краски, со звоном падают на пол и разбиваются,
и остаётся только пустыня, песок и песня вечернего намаза. Гонит ветер клубки
колючек по барханам и с ними как будто катятся мысли арабской девушки.
Арабская девушка станет когда-нибудь арабской женщиной и тогда она начнёт ждать…

А сейчас она подходит к нарисованному на стене окну, набрасывает на голову
платок и приходит пустота, потому, что там за нарисованным окном день, а с этой
стороны она будет наблюдать цветение мёртвых ярко-голубых ромашек во время арабской ночи.

06.06.07