Эдуард Нистратов

Кому-то хватит и первой части, для большинства написана и вторая...

В палисаднике перед домом она отряхнула сапоги от налипшей земли и,
бросив ещё один взгляд на только что посаженные молодые деревца, она
вернулась обратно во двор. Проходя вдоль стены по мощёной дорожке, она
провоцировала фотоэлементы, и они включали ей свои фонарики, освещая
путь впереди.
За длинным столом в гостиной их особняка начинались окна, в которых
плавно вещала луна. Бардовые занавески чуть развивал лёгкий ветерок,
пробирался дальше к скатерти и на столе останавливался, играя со свечами.
Она быстро умылась, накрасилась, недолго перебирая скомканные вороха,
она одела ярко красное бельё и соблазнительное, переливающееся атласом
на её формах, тёмно вишнёвое вечернее платье. Он не видел её в этом платье
и это факт придавал ей уверенности. Она глубоко и возбуждённо дышала, когда
спускалась вниз по лестнице, обзор на которую открывался с любой точки
гостиной. Когда она появилась в мерцающем освещении свеч, казалось, сама
луна ахнула, даже она заметила замешательство у своей холодной спутницы.
Взяв себя в руки после лёгкой паузы, она восстановила дыхание и решительно
шагнула на пол гостиной как будто в воду медленной ночной реки. Он сидел
справа, совершенно ровно, воротник белоснежной рубашки ярко светился в
полумраке, он даже не шевельнулся, впрочем, для неё это была обычная реакция,
она всегда считала его надменным, чёрствым и невнимательным. Однако,
сняв напряжённость лёгкой примиряющей улыбкой, она загадочно плавно,
помахивая обнажёнными плечами, подошла к нему, взяла тёмную бутылку и,
не поинтересовавшись его желанием наполнила бокал вином буро-красного цвета.
Потом она, резко и слегка вульгарно повернув тело, как спираль, развернулась
полностью и подошла к другому краю стола. Там она налила в свой бокал,
оставила бутылку на столе и села. Блеснув глазами, она направила вытянутую
руку в его сторону и громко, даже приказывающим тоном произнесла:
- За тебя!
Он не моргнул, что обыкновенно её опять не удивило. Сделав два больших глотка
она поставила бокал на стол, взяла вилку и с огромным, нескрываемым
удовольствием начала пробовать трапезу.
- Какое приятное вино, ты заметил? А кальмары? Я их приготовила в специальном
сырном соусе, добавила немного каперсов для пикантности…
Она жадно допила бокал и налила второй раз до краёв.
- Солнце моё, а где ты сегодня был, ты никогда мне толком ничего не
рассказываешь…- она выпила ещё, но уже размеренно, не отрывая глаза
от него, продолжила
- Я специально одела это платье, ты видел его только один раз, когда
я его достала из шкафа, я вспомнила, как мы ездили его покупать, как
нас облил из лужи проезжавший мимо автомобиль…
Она захохотала.
-Ты помнишь… не имея намерения прекращать, она заливалась и била кулаком по
столу, так что посуда подскакивала и тени от свечей шарахались друг от друга.
Она резко замолчала, сделала выпад головой и резко полушёпотом сказала
-Дурак, после чего хихикнула.
Потом она открыла пачку сигарет, прикурила, глубоко затянулась, закинула
ногу на ногу и повернулась на стуле в полуоборота, откинувшись на спинке
немного назад.
-Милый, ты извини, но сейчас ты так глупо выглядишь… О, Господи, как же
я тебя любила…Я и сейчас тебя люблю, но ты не видишь меня, ты вообще меня
никогда не видел…
Она взяла бутылку со стола и допила содержимое, никаких проявления внимания
с его стороны так и не последовало… Где-то за окнами еле слышно заиграла музыка…
- Ты помнишь… встрепенулась она, вытянула шею и подняла правую кисть вверх
согнутой в локте руки – тссс… подожди… это же наша песня…
Она замурлыкала что-то, покачивая головой и рукой, медленно встала и, закрыв
глаза, закружилась…
Луна улыбалась ей в ответ, путаясь в переливах её платья.
Она медленно приближалась к противоположному краю стола, остановилась, всё
ещё с закрытыми глазами обняла его сзади за плечи.
Она улыбнулась, но, коснувшись его щеки, резко открыла глаза, как будто
получив ожог, схватила со стола нож и крича в истерике
-Ты, сука, во всём виноват… всё колола и колола его в грудь…

В палисаднике перед домом она отряхнула сапоги от налипшей земли и,
бросив ещё один взгляд на только что посаженные молодые деревца, она
вернулась обратно во двор. Проходя вдоль стены по мощёной дорожке, она
провоцировала фотоэлементы и они включали ей свои фонарики, освещая
путь впереди.

29.10.06


* * *

Сознание ежеминутно в приступах психоза дрыгает ногами, остро отточенной
истерией ему режут связки плавно и резко, но оно не особо противится этому
насилию, оно даже, похоже, ждёт очередной серии вторжения. Всё новых и новых
капризов и последующей за ними боли разочарований. Плоть гадкая, жадная до
жизни, это слабая и скользкая слизь стала монархом, диктатором народа мыслей.
Кто здесь противится?
Ты, герой, никогда не будешь убит, ты будешь существовать вместе со мной,
умрёшь вместе со мной, но свой лепет ты скоро не услышишь и сам, я буду
казнить тебя и мучить постоянно и регулярно. Каждую ночь, в темноте никому
не видно твоего скорченного изуродованного лица, я превращу тебя в покорную
тряпку. Когда ты станешь шутом, я сниму кандалы, ты будешь сопровождать меня,
но никто уже не узнает за собственным смехом ничтожного героя, развлекающего
толпу, принимающего пинки и оплеухи с глупой улыбкой комедианта, придворной
проститутки плоти.

15.01.07